Глава 4 История Стольмова
Андрей Петрович Стольмов работал заведующим производством в столовой детского приюта № 12. Это был, наверное, самый нищий и запущенный приют в городе. Руководила им очень старая женщина, в советское время, как говорили, бывшая светилом местного образования. Теперь от всех регалий у нее остались лишь маразм и рассеянный склероз, которые, однако, притуплялись, когда дело доходило до денег.
Денег на приют почти не выделяли. Дети спали под шерстными одеялами без пододеяльников, белья не хватало, поэтому тех, кто ночью писался, оставляли досыпать на тех же мокрых простынях до утра. Кормили крайне скудно: одна и та же жидкая каша на завтрак, обед и ужин.
Редко, по выходным давали яйца. Каждое вареное яйцо резали на четыре части: по одному ломтику на каждого воспитанника.
Неудивительно, что после каждого такого завтрака по десять-двенадцать детей отправляли в травмпункт с синяками, ушибами, а то и с переломами.
И вот в 1995 году в приют пришел работать Стольмов. Он впервые увидел поваров, которые ничего не брали домой. Потому что брать было нечего. В углу склада стояли мешки с крупой, солью и железная бочка подсолнечного масла. Холодильники были тщательно вымыты и отключены.
В ноябре 1995 года в приюте произошла трагедия: из окна четвертого этажа при попытке сбежать упал и разбился насмерть мальчик.
Дети, надо сказать, бежали из приюта постоянно. Не было недели, чтобы педагоги не сообщали директору о побеге двух-трех ребят.
В ответ директор смотрела на пришедшего коллегу удрученным взглядом, шамкала что-то беззубым ртом (она берегла свои протезы-присоски и хранила их на рабочем столе в граненом стаканчике с водичкой, надевая только к приему пищи), а когда коллега выходил, писала приказ о лишении его премии за очередное неисполнение своих обязанностей.
А дети… Улица гостеприимно открывала объятия мальчишкам и девчонкам, превращая их в преступников и проституток.
Однако случай гибели ребенка прямо в приюте был нонсенсом. Бывали драки, приезжала и милиция, и «скорая». Но смертей не было.
Стали думать и гадать, что делать. Поскольку любой доклад о гибели ребенка автоматически тянул за собой информацию о состоянии дел в приюте (в частности о том, сколько выделяется средств на него и сколько денег в действительности попадает на счет), на уровне Гороно было принято решение никому вообще не сообщать о гибели и отчитаться о ребенке как об успешно сбежавшем. Пущай милиция этим занимается.
Похоронить (вернее – зарыть) мальчика было поручено Стольмову – единственному мужчине в приюте. До этого времени тело хранили в холодильнике на кухне, завернув в полиэтилен, чтобы не примерзло.
И вот Андрей Петрович стоял перед завернутым в пленку замерзшим мальчишеским телом. Одна сторона Стольмова, одна его половинка, скорбела и тянулась к лопате.
Но была и другая половинка. Та самая, которая заставила Стольмова во время службы в армии в 1989 году зажарить и съесть задавленного во время танковых учений узбека.
Долго боролись эти половинки между собой. Наконец вторая взяла верх. Стольмов развернул пленку, поднял ледяное тело на руки и понес в большую эмалированную ванну в мясном цехе. Ванну, где в былые времена размораживали говяжьи и свиные туши.
На следующий день дети, придя с педагогами к обеду в столовую, с удивлением обнаружили в расставленных тарелках не привычную кашу, а щи, в которых отчетливо угадывались кусочки мяса. Но это было не все. Впервые на обед подали второе – кашу, к которой прилагалась маленькая, но удивительно вкусная котлетка.
Впервые за долгие годы такой вкусный обед не сопровождался драками. Дети съедали все, подходили с тарелками к раздаче, и Стольмов, лично раскладывавший котлеты, добавлял. Правда по полкотлетки, чтобы и другим досталось. И всем досталось.
Директору доложили, что в столовой появилось мясо. Всего через несколько секунд она уже стояла перед Стольмовым.
- Откуда мясо? – спросила она.
- Приятель на пробу завез. Будем брать? Цена очень хорошая.
- Денег нет, - ответила директор.
- Ну, тогда я сам буду время от времени покупать.
- А вот это - пожалуйста… - и она уковыляла в свой кабинет.
С тех пор человеку наблюдательному можно было проследить странную закономерность: примерно раз в неделю обязательно сбегали два-три человека из старших групп. Но и раз в неделю в столовой дети садились перед тарелками с котлетами, поджаркой, азу…
В меню Стольмов писал: «Азу телячье» или «Биточки телячьи». А мясо было принято считать спонсорской помощью от известного одному только Стольмову мясокомбината.
Работе Стольмова внезапно пришел конец, когда летом 1997 года в приюте начали, наконец, ремонтировать прогнившую насквозь канализацию.
