Глава 2 Болезнь
В начале октября 1997 года я выписался из психиатрической клиники номер один, где пережидал опасное время.
Когда я вышел из ворот больничного сада, я увидел человека, стоящего на углу улицы и наблюдающего за мной. Человеком этим был Игорь Гейнсович Хаорлино. Он встречал меня.
В начале 1997 года я был людоедом уже с годовым стажем. Я ел человеческое мясо в разных видах; в пельменях, колбасах, рагу, котлетах и даже шашлыках. На человечине я жил целыми месяцами, а приучил меня к ней Хармис.
Однако я ни разу не убил человека, так как пользовался услугами поставщиков. В нашей стране нет закона о людоедстве, каннибалов судят, как правило, за убийства. И все же, когда поднялся шум и арестовали Стольмова, работавшего поваром в детском приюте № 12, я понял, что так и до меня смогут добраться. Я воспользовался довольно простым методом исчезновения из поля зрения милиции - инсценировал помрачение сознания и оказался в палате для буйных помешанных. Даже если бы оперативники выследили меня, психическое расстройство было бы налицо и трогать бы меня не стали (повторяю: я никого не убивал (хотя часто был свидетелем и, возможно, соучастником убийств. Но очень тяжело было в клинике без человечины.
Мясо вообще давали редко, и то в супе, а никакое насыщение не может сравниться с состоянием сытого людоеда. Во сне я видел мясистые ноги, ягодицы, роскошные накачанные бицепсы, широкие спины... Целыми днями я глядел в потолок и вспоминал неповторимый вкус человека, запах, знакомый каждому людоеду, запах поджаренного куска мяса, без соли и перца, чуть-чуть политого уксусом... и с шафраном!.. Я приходил в такое гастрономическое возбуждение, что съедал больничную овсянку в два счета. В палате слабоумные сторонились меня, я так оглядывал их, что они считали меня гомосексуалистом. Сестра, дававшее мне лекарство, смотрела не меня с отвращением - так бесцеремонно я оглядывал ее. Да, она мне нравилась, как может нравиться нормальному голодному человеку упитанный баран или крупная курочка.
Но все страдания рано или поздно заканчиваются, какими бы страшными они не были. Я выписался в октябре к неописуемой радости персонала и пациентов.
Когда начинаешь есть человеческое мясо, первое время ничего особенного в себе не замечаешь, но проходит две, три, четыре недели, месяц проходит, и начинаешь понимать, что меняешься. Спишь либо как убитый, либо начинаются кошмары, видения, видишь обступающих тебя мертвецов с отъеденными руками, ногами, изгрызенными спинами... У многих появляется стабильный волчий аппетит, но веса они, чаще всего, не набирают. Многие бросают пить, курить и употреблять наркотики, стремительно здоровеют. Я слышал, что у одного старого и совершенно седого людоеда после нескольких месяцев на человечине волосы снова стали расти темными. Но главное - меняешься внутреннее.
Про себя могу сказать, что спал я нормально, кошмары меня не мучили, ел с отменным аппетитом и даже не дававшие до этого покоя суставы перестали беспокоить. Исчез страх, то есть страх в моем прежнем понимании, появилась холодная расчетливость. Везде, где я говорю про людоедов «испугался» или «боялся», следует читать: понял, что если не примет мер, останется без мяса лет на десять, а то и пятнадцать… Из любой ситуации ясно видится выход, остается только пойти по верному пути.
И еще одно, самое последнее изменение, - исчезает обычный человеческий набор инстинктов, страстей. Это я отметил через полгода после того, как впервые попробовал человека. Теперь все инстинкты с успехом заменяет одна потребность - в пище, ну и еще вторая, неотделимая от первой потребности, - в освобождении от продуктов жизнедеятельности.
Сначала угасает стремление к самосовершенствованию, духовные потребности, потом - социальные потребности, люди начинают восприниматься либо как еда, либо как союзники в поиске еды, а потом, в трудное время, опять-таки как еда. Последним угасает половое влечение, и вот уже единственное, что охватывает тебя при виде как пьяного старого бомжа, так и субтильной девицы, - аппетит. И самое скверное, что дороги назад нет. Даже последний наркоман и алкоголик могут встать на ноги... скорее остановится человек, коловший героин пять лет, чем человек, евший человеческое мясо около пяти недель.
Однако я отвлекся. Хаорлино встретил меня у выхода их психиатрической клиники, мы сели в его «Фольксваген» и поехали в столовую Горьковского района.
- Кто еще остался? - спросил я у Хаорлино.
- Виовинов исчез, Копушенко тоже недавно исчез. Остались ты, я, Салдамовы (вообще-то теперь фамилия завпроизводством была новая, по мужу, но мы по-прежнему называли эту пару Салдамовыми), Хармис. Ну, еще несколько человек из прежних поставщиков, но с ними уже никто из наших не общается, - говорил Хаорлино, не отрывая глаз от дороги. Ездил он очень аккуратно.
