https://svtv.org/opinion/2024-01-16/netherlands-trans/
Пять трупов за год в нидерландских государственных убежищах для беженцев. Все — россияне или русскоязычные. Все — ЛГБТ-люди. В любой другой ситуации это было бы поводом для журналистских расследований и скандалов. Однако трагедии замалчивают. Выходят некрологи и пару интервью, и на этом всё.
Дополнительная деталь: все погибшие совершили самоубийства. Что же происходит? Давайте попробуем вместе разобраться.
Впервые об убежищах для ЛГБТ-людей в Нидерландах я услышала от, собственно, них же в нашем шелтере в Москве — «Крепости», существовавшей на пожертвования и деньги основателя SVTV Михаила Светова.
Тогда, в далёком ковидном 2020 году, на бегство решались лишь немногие представители меньшинств. ЛГБТ ещё не признали «экстремистской организацией», запрета на трансгендерный переход не было, а по клубам не ходили с рейдами. Конечно, давление и случаи преследования встречались нередко — но тогда это не было массовым явлением. Скорее местью отдельным активистам и организациям, которые привлекали слишком много внимания. Или роковой случайностью, когда в жернова палочной системы попадал никому не известный человек. А потому на получение статуса беженца подавались редко, в самых тяжёлых случаях — и в целом мало представляли, чем он грозит.
Наши подопечные о Нидерландах слышали, но не из первых рук, и описывали их, как страну молочных рек и кисельных берегов. Дескать, можно легко убежать туда от российской гомофобии и жить в шоколаде. Тогда я не придала этим словам значения. А зря.
https://svtv.org/opinion/2024-01-16/netherlands-trans/
