Андрей Бабицкий (задолго до того, как стал донбасофилом) говорил мне, что России уготована одна судьба: превратиться в дымящуюся руину, на которой спляшут канкан хмурый наркоман и удрученная лесбиянка. Я часто представляю эту живописную сцену, а в последнее время чуть ли не каждый день...
Ещё я стохастически сокрушен и морально раздавлен известием о смерти Германа Нитча. Я был скромным статистом Театра Оргий и Мистерий, и в моем телефоне спрятаны тысячи фотографий его замка Принцендорф, где валькирии смешивали краски с помидорным соком и другими субстанциями.
Вот кое-что из его рассказов:
«В 1943 году жители Вены ходили в Шпитцер-парк, чтобы посмотреть на первые воронки от бомб. Вскоре эта жажда острых ощущений сменилась постоянным чувством смертельного страха, который становился все острее с каждым воздушным налетом. Я прекрасно помню этот бесконечный страх, полностью заполнивший все мое детство. Когда все было кончено, нам открылся сюрреалистический пейзаж. Мелкобуржуазный мир был полностью уничтожен. Вместо улиц - огромные курганы или воронки от бомб, дома разрушены, мебель и домашняя утварь беспорядочно валялись повсюду. И теперь мне порой снятся кошмары: снова началась война, самолеты бомбят Вену. Эти сны преследуют меня: объявление о воздушной тревоге, звуки сирены пронзают меня насквозь. Но эти воспоминания сопровождаются и приятными ощущениями. Стаи серебристых бомбардировщиков, летевших высоко в небе, были очень красивы. И красивым был звук вражеских самолетов, от которого всё вокруг начинало нежно дрожать. Так что, несмотря на страдания, которые она принесла, а, может быть, как раз и благодаря им, война приобрела эстетическую привлекательность, и принесенный ею соблазн прожить бурную жизнь в мире, полном страданий, тоже нельзя отрицать»
