Японская армейская проза. Автобиографический роман Хакито Мицуси, пошедшего в армию добровольцем, подделав возраст. Муштра и унижения, Нанкинская резня и другое бессмысленное кровопролитие. И, наконец, поражение, советский плен, двадцать лет жизни в СССР, возвращение на родину, попытка адаптироваться в новой, неузнаваемой послевоенной Японии.

>>18699
>> test

Сборник очерков натуралиста, исследователя и путешественника Олега Сафронова о природе Вологодской и Архангельской областей, и людях обитающих среди неё. Суровые и чарующие края, лесные углы и деревни среди болот, сонные посёлки, доживающие свои дни в заброшенных краях. Отправьтесь вместе с автором по тягучим зимникам и бурным рекам через непроходимые леса по бескрайнему и могучему Русскому Северу.

Артур Хайлендер живёт в промышленном районе Глазго, где романтики столь же мало, как много копоти на стенах домов. Он не может найти себе места в чёрством и нечувствительном обществе рабочего класса. Вечно обуреваемый жаждой искреннего переживания, он часто бродит по окрестностям, пытаясь прочувствовать и осознать эмоции от каждой сцены. Однажды в холмах он встречает загадочного мужчину, который представляется ему Вертером Химмельсхаузеном. Быстро сблизившись на почве романтических воззрений, они понимают, что их окружение разлагает само себя, зарубая в себе человечность цинизмом и грубостью. Вместе они решают создать отряд романтической реакции. Всю книгу они преследуют самых циничных, равн… Далее…

Недлинный роман (или длинная повесть) из жизни воронежских хипстеров, написанный хипстером - а как известно, больше всего ненавидят хипстеров... правильно, сами хипстеры! Автор изо всех сил старается быть как можно более ироничным, всячески издеваясь над своими героями, но в итоге получается как бы "Американский психопат" в сильно смягченном виде - убийств и расчлененки нет, а впечатление остается очень тягостное. Не в последнюю очередь оно такое тягостное как раз из-за тщетных потуг автора на иронию и остроумие, изрядно приправленных типично хипстерским снобизмом пополам с агрессивным невежеством, а вот они-то как раз самые что ни на есть неподдельные и подлинные. Несмотря на все … Далее…

Главный герой, европеец по происхождению, грек по духу, мятется от беспросветной тщеты дней: доминирование на работе, измена любимой девушки, смерть дяди, с которым связаны неприятные воспоминания детства... Однажды, возвращаясь домой, он видит в подвале странную дверцу, и, пройдя туда, проникает в чёрный ход своей души.
В книги встречаются обширные реминисценции на античную лирику и прозу Хессе.
На обложке: строго 21+

История классического музыканта Хокана Линдквиста, скрипача и альтиста, разочаровавшегося в академической музыке и ставшего диджеем. Внезапный успех, слава и деньги - а жизнь почему-то дала трещину, старые друзья отвернулись, семья распалась. Вернуться назад мешает гордость и то самое презрение к старому звуку и вообще академической музыке, продолжать карьеру диджея мешает понимание примитивности и убогости современной танцевальной электроники. Все это густо приправлено фирменной скандинавской меланхолией, бесконечными самокопаниями, беспорядочными половыми связями, пьянством, наркоманией, а в финале - смертью от передозировки стимуляторов.

Он - судетский немец, чьи родители были изгнаны из Чехословакии в Восточную Германию, она - немка из Западного Берлина. Любовь, разлука, ожидание, железный занавес, берлинская стена, немножко авантюризма. Смесь классического сентиментального любовного романа и политического триллера.

Дебютный роман израильской писательницы Анны Хинштейн наполнен различными историями из жизни албанских ОПГ. Натуралистичный и жестокий с одной стороны, с другой же весьма познавательный - описан не только албанский криминал, но и повседневный быт албанцев, их нравы и обычаи, в том числе и брачные ритуалы албанской диаспоры.

Произведение имеет весьма запутанный сюжет, автор прибегает к интертекстуальности, многочисленным аллюзиям, анахронизмам, самоцитированию, окказионализмам, гиперссылкам, в т. ч. к отдельным фрагментам из текста. В центре внимания автора оказывается распространение христианства на русской земле и появление государственности. Начинается роман с многочисленных рамочных нарративов, представленных сновидениями княгини Ольги: Кий с дружиной держат путь через поселения полян и через какое-то время останавливаются на побережье Днепра, чтобы совершить переправу. Ночью князь просыпается и видит проповедь, по рассказам проповедника угадывается Андрей Первозванный: он рассказывает истории про Спасителя,… Далее…

История русского старовера, родившегося и всю жизнь прожившего в Аргентине, который на старости лет решил перебраться на историческую родину.

— «Профессор Амаликитян... профессор Амаликитян...(скомконно запинаясь, преградила у выхода из лектория, ему дорогу «кругленькая», курносая гимназистка) — а каким человеком был Гужихен Серж?

(Профессора ничуть не удивлял интерес современных зумеров к личности почившего почти пол -столетия назад философу)
—Настоящей глыбой...
(скупо ответил он) ... в своих трудах он предрёк катастрофы времени в которое он жил и предопределил конфигурацию политики на многие десятилетия вперёд... Возможно он и ушёл из жизни так рано, глубоко осознав, в какой безысходности предстоит жить его современникам... Возможно это было высшим милосердием с его стороны... (сухо заключил п… Далее…

— «А вот вы скажите, как на духу, а какие у вас любимые святые?» - вкрадчиво спросила милфа.
— «Ну, Нил Сорский, Серафим Саровский, Сергей Радонежский...» - скупо ответил ей битард.

Между ними возникла неловкая пауза.

— «А почему же вы не спрашиваете какие любимые святые у меня» - не унималась она. Задумчивость и неуверенность собеседника не давала ей покоя. Провоцировало любопытство.

— «Ваша проблема в том, что в Северске нет святых»- последовал угрюмый ответ битарда.

Может быть, вспомнишь старое лето,
Время, где затерялась свободная страна,
Июньский ветер?

Как только уволился с работы, пошел в банкомат и снял все деньги с карточки. Вышел из высоких стеклянных дверей банка, и тут передо мной предстал вечерний бульвар. Мимо ехали машины, проходили люди, все спешили кто куда, кто домой, кто на встречу с друзьями, кто за бухлом, а с неба капал дождь, летний вечер, такой вечер, в которые я много раз и сам гулял по этим бульварам и очень любил их. Когда-то у меня была другая жизнь. Я не думал ни про какие пс3 и 4, и вообще про игоры, которые в то время называл "игры", мне они были просто не нужны. Тогда я не думал про работу, я считал, что всю жизнь буду ходить в футболках и кроссах, курить сиги, тусоваться на улке и в дешевых барах, бухат… Далее…