Пост №59843 (Тред 0)
16:10:35 19.05.24
— Что это... «Один день Ивана Денисовича»? — прочел Сталин название рукописи, лежащей на полу возле кровати.
— Денисóвича, — поправил его Хрущев, в изнеможении переворачиваясь на спину. — Это повесть одного странного типа. Принес мне ее. Пешком шел в Архангельское из крымских лагерей принудительной любви.
— Из LOVEЛАГА?
— Да. Сказал, что в дороге сносил четыре пары сапог. Я сразу усомнился.
— Он сидел там? — Сталин взял с золотого блюда гроздь винограда.
— Да. Кажется, лет семь. Потом в ссылке был, в Коктебеле. Ну, и написал повесть. О быте в LOVEЛАГЕ.
— Я слышал, сейчас многие бросились писать на эту тему. Злоба дня. Интересная повесть?
— Странная... Написано будто бы живо и достоверно, но... в ней что-то изначально фальшивое.
— Расскажи, — Сталин с удовольствием ел виноград.
— Да что, собственно, рассказывать, — зевнул Хрущев. — Иван Леопольдович Денисóвич, махровый одесский жыд, был приговорен ОСО к десяти годам LOVEЛАГА за сексуальные перверсии третьей степени. Работал аккомпаниатором в Одесской филармонии. Заманивал к себе домой школьниц старших классов, поил ликером со снотворным. Когда засыпали — сношал во все отверстия, набивал вагину собственным дерьмом, зашивал золотой ниткой. Потом одевал в подвенечное платье, отвозил в Луна-парк, сажал с собой на карусель и катался до тех пор, пока школьница не просыпалась. Больше всего ему нравилось ее выражение лица в момент пробуждения. Ну, и в повести описан один день его лагерной жизни. Как он сношает и как его.
— И что в ней фальшивого, mon cher? — Сталин принялся кормить Хрущева.
— Во-первых — на сто страниц ни одного итальянского слова. О французском языке вообще речи не идет. Английские фразы встречаются, но крайне редко. Выходит, что все зеки говорят по-русски? Что за аррогантность?
— Это странно, — рассматривал его лицо Сталин.
— Во-вторых, там описаны какие-то невинные детские сношения. Нет ни ебли в печень, ни говноебания, ни подкожной ебли. А классическая лагерная ебля старика через катетер?
— Об этом знает даже моя Веста.
— В-третьих, кухня. Этот Денисович брюзжит, что его тошнит от супа из спаржи и кур по-венгерски, которыми их кормят чуть ли не каждый день. Их бригадир (у них там принудительное шитье бисером и вязание кружев) страдает изжогой и отдает порцию «прогорклых, пережаренных напрожёг до нестерпимой окоёмной горчины» трюфелей другому заключенному, а тот «радостно склоняется над ней». Вино у них якобы только крымское, французским не пахнет. Кокаин в кокскафе разбавлен сахаром.
— Бред сивой кобылы. В LOVEЛАГ идет первосортный колумбийский кокаин, качество контролирует МГБ, все бармены в кокскафе — офицеры госбезопасности, им в голову не придет разбавлять продукт...
— В общем, какие-то подозрительные лагеря... да и тип этот мне сразу не понравился. Хитрый. А русский писатель не должен быть хитрым. Грубым, наглым, злым — пожалуйста. Только не хитрым... У меня истопником служит Варлам. Он полжизни отбухал в крымском LOVEЛАГЕ. Колоритный персонаж. У него раздвоенный фаллос для ебли в ноздри. Руки согнуты по форме человеческих голов. Он поимел в ноздри десятки тысяч людей. Я ему дал прочесть. Так он мне сразу сказал: «Я в таких лагерях не сидел». Ну а в-четвертых...
Хрущев замер с потиром в руке и медленно повернулся к Сталину...
Уведомление
